НОВЫЕ СТИХИ
|
”Безмятежно
спали
петухи” Прогулка
у моря Слово
о быке ”Ты
не виновата,
Натали” Этюд
№11 Этюд №12 |
*** Безмятежно
спали
петухи, я не
спал, бродил
по
интернету, по
болоту
всякой
чепухи, и
забрёл в
бездарные
стихи – это
был плевок в
лицо поэту. По
рассвету
расползался
смог, петухи
спросонья
промолчали, только
карканье –
вороний
торг гасит
поэтический
восторг воплями
безрифменной
печали. Выключил
светящийся
экран, взял
убийцу
времени,
газету – там
на
графомане
графоман, заглушивший
лиру
барабан – и
опять
пощёчина
поэту. Вызвать
бы писаку на
дуэль так,
как сделал
нетерпимый
Брюсов! Но
не счесть
емель и их
недель. Где
ты, дивный
песнопевец
Лель, жертва
невзыскательности
вкусов? Обделили
рифмами
строку, оплели
стихи
сетями мата; пробудившийся
петух-крикун выдаёт
своё ”кукареку”
– за
свободу
слова месь и
плата.
ПОД СТАРЫМ
ЗНАМЕНЕМ Уже
довольно
многие сошли
с большой
дороги и, понуренно-убогие, взметнули
белый флаг, ударились
в моление и
просят не
лечение, а
благо
облегчения – последнее
из благ. Дурнушка
ли,
красавица милует
или
дразнится – какая
к чёрту
разница! – всё
просто: есть
и нет. В
мозгу
застыла
кашица, уже
давно не
кажется, что
всё ещё
попляшется под
ритмы
кастаньет. В
ком жизнь
пока что
теплится, кто
и мычит и
телится, кого
судьба-метелица ещё
не замела, - помахивая
знаменем, истрёпанным,
израненным, горит
ленивым
пламенем и
догорит
дотла. ПРОГУЛКА У
МОРЯ Как
я любил твои
позывы, Глухие
звуки,
бездны глас И
тишину в
вечерний
час. И
своенравные
порывы!
А.С.Пушкин, ”К
морю” Какой
неограниченный
простор! – отдохновенье
зрения и
слуха, величие
и
непреклонность
духа – сверкающие
воды
распростёр. Они,
чуть
горбясь,
стелятся
гуськом, бодрят
прохладой
неподвижный
камень, лоснящийся
округлыми
боками над
движущимся
с ними в такт
песком. Неторопливый,
ласковый
прибой, сияя
настроением
игривым, то
наползает
медленным
наплывом, то
отступая,
тянет за
собой. Но
вдруг волна
без видимых
причин темнеет
и встаёт над
морем дыбом, как
над
невидимым
пожаром
дымом всплывает
раздражённый
исполин. Сменив
на грозный
рокот
кроткий
нрав, ревут
разбушевавшиеся
воды, сердито
принуждая
ждать
погоды, сурово
благодушие
поправ. Спокойной
и бушующей
красе любовь
и
охлажденье
вторят
споря: изменчивые
женщины, как
море, погодная
изменчивость
друзей. Безудержные
страсти и
покой, бесстрастные
шторма и
штили света, оставив
в
одиночестве
поэта, вернулись
в мир
взволнованной
строкой. СЛОВО
О БЫКЕ ”...боль
– не
нарушенье
правил: страданье
есть способность
тел...” И
Бродский, «Разговор
с
небожителем» Копытами
изрытая
арена не
сотрясалась
больше под
быком. Он с
этим
ощущеньем
незнаком, он
стал. С
ним
совершилась
перемена, остановив
сражающим
тычком. В
невидящих
глазах
мелькали
блики, не
возбуждая
неподвижный
взгляд, иссяк
его
воинственный
заряд, в
бугре
загривка
шевелились
пики, подрагивал
отяжелевший
зад, давил на размягчённые копыта –
он
не сдавался. Бычий
норов крут, его
ломило,
стягивало в
жгут, он
угасал, но
воля не
убита – тореадор
и пикадоры
ждут. Бык
и не знал, что
он имеет
тело, что
часть
пространства
– это он и
есть, боль
принесла
терзающую
весть, боль
проявила
суть. Спина
вспотела, он
быстро
тяжелел, но
бычья честь, врождённый
комлекс
бычьего
упрямства не
отдавал
зловещей
боли власть над
массой,
составлявшей
эту часть, над
проявившимся
куском
пространства, не
уступал, не
позволял
упасть. Застыл
калейдоскоп
пурпурно-красных, уже
нераздражающих
кругов. Он
был почти
убит, почти
готов – уже
не нужно
избегать
опасных, решительно
нацеленных
рогов, и,
спешившись,
подходят
пикадоры к
нему
поближе. Бык
ещё стоит, но
им видна
беспомощность
копыт, служивших
и оружьем, и
опорой тому,
что
проявилось
и болит. Там,
на трибунах
бесновались
смерды, рабы
кровавых
схваток
напоказ, пускались
с
кровожадным
криком в
пляс – бык
умирал, не
ведая о
смерти, но
сознавая
тело в
первый раз смущённым,
быстро
меркнущим
сознаньем. И
снова пику
подняла
рука и
ткнула в шею. Чтоб
наверняка. Трибуны
упивались
умираньем и
восхищались
стойкостью
быка. Он
вдруг
подумал об
уютном
хлеве, о
сладковатом
привкусе
воды, об
аппетитном
запахе еды, пригрезился
пахучий,
сочный
клевер, но
всё покрыла
горечь
лебеды. Боль
– это
средство
ощущенья
плоти. Теперь
бы жить – он
истину
познал. По
мышцам
дрожью
покатился
вал – в
безжалостно
терзающей
ломоте он
умер стоя. Умер,
но не пал. Тореро,
уподобившись
павлину, вышагивал
под звон
гитарных
струн, как
сотворивший
волшебство
колдун, красуясь,
гордо
выгибая
спину, при
шумном
одобрении
трибун.
*** Перед
кончиной А.С.Пушкин
сказал жене, что
она ”во всём
этом деле не
виновата” и попросил
покормить
его мочёной
морошкой. Ты
не виновата,
Натали. Ты
не виновата в
том, что
вихри
сплетен
замели – за
любовь
расплата. Ну
не плачь,
Наташа,
встань с
колен, Бог
не
обессудит. Нас
бесчестье
захватило в
плен, оболгали
люди. Так
случилось,
угодили мы в
пересудов
сети, заблудились
в
лабиринтах
тьмы в
беспощадном
свете. Не
взирай с
мольбой на
образа, подойди
поближе. Дай
мне видеть
милые глаза
– наклонись
пониже. Мне
дано
достойно
умереть – милость
божьей воли. Ну
не плачь, я не
могу
смотреть на
тебя без
боли. Не
при чём ты в
этом деле,
нет. Пусть
дадут
морошки. Я
виновен и
держу ответ. Покорми-ка
с ложки. Смолкнут
судьи
светского
суда, стихнут
разговоры... Ночь
без суеты и
навсегда опускает
шторы. ЭТЮД №11 Все
о любви да о
любви, всё
о любви да о
любви, ищи,
зови, лови,
реви – а
всё
проходит. И
любовь, как
всё, проходит,
оставляя
знанье, что
есть любовь. И мы
пасём щемящее
воспоминанье: любовь
была. В
награду? В
наказанье? А
может быть
укором в
назиданье за
мысли обо
всём и всех – одной
из
незаштопанных
прорех в
сознанье. ЭТЮД №12 Рви
старьё,
круши комод! Пейте
пивко! А вот и
“Bud”. Время
тянется, как
мёд, время
прёт, как
водопад. Время
– лживый
дуалист. Я не
знаю, как там
вы, я –
упрямый
дуэлист, время
– вечный
визави. Вечный
в смысле ”как
всегда”, от
рождения и
до... Только
высший
тамада прекращает
тэквондо, говорит
за тостом
тост, а
хотим мы, не
хотим – что
ему! Я был бы
толст, если не был бы худым.
Знал
бы я, что
время врёт, что
обман течёт
рекой, я бы
сунул соску
в рот, чтобы
высосать
покой. Как
младенец,
вне времён и не
ощущая зла, успокоиться
– и в сон, и
услада
унесла. Ем
рекламный
бутерброд, пью
рекламное
пивко – по
реке обмана
вброд не
пройти мне.
Глубоко. Мирный
сон ни
резкий мат, ни
рычание, ни
лай не
прервут. Я
сплю и рад. Не
понравился
вам “Bud”? Хорошо
– вот “Miller
Light”. Что?
Какой
пивной
парад? Мне
бы только бы
успеть высказаться. Время
ведь...
|